Вы можете относиться к Титову как угодно: удивляться ему, не принимать его, про себя подшучивать над ним. Но не признавать его уникальности невозможно. Педагог, учитель истории, редактор «Трудовой Коряжмы», «Двинской правды», чиновник администрации, депутат. В переломное российское время, когда все кидали на стол партбилеты, он из КПСС не вышел, билет сохранил, а потом и вновь активистом партии стал.

А много ли, скажите, людей его возраста (Титову исполнилось 70!) так гордо и величественно несут по жизни свою голову? Умеют свободно изъясняться на великом и могучем русском языке столь замысловато и красиво, что теряешь дар собственной речи... Не применяют обычных матерных выражений, свойственных практически каждому русскому мужчине, однако умеют так весело и бесшабашно отбрить, что порой и понять сложно: чё сказал-то?! Выругался, точно, но чё сказал-то?! Однако при всей своей открытости и свободе этот человек Принципов и Стержня в душу запросто не пустит, ноги об себя вытереть не даст. Сила!

Не удивительно поэтому, что Владимир Васильевич уважаем и любим многими, у него немало друзей разных возрастов и званий. О феномене Титова мы и говорим с сегодняшним именинником.

- Владимир Васильевич, юбилей города, юбилей ваш – это все отрезки, и немалые. Расскажите о своем восприятии времени.

- К юбилеям отношусь спокойно. Осознаю нарочитость, казенность этих мероприятий. Прожитыми годами не гордился… и не тоскую! Все они мои, чего тут пыжиться!

Сегодня у меня на душе удовольствие от только что успешно проведенного фестиваля поэзии памяти Инэль Яшиной. Они, конечно, и раньше проходили хорошо, уже шесть раз, но нынче как-то особенно. Понимаю, нечего привередничать, что получается так, а не иначе: без затрат копейки и рубля, а в итоге выходит нечто примечательное.

Меня даже приятно поразило: люди из разных мест области говорят о Котласе как о фестивальном, культурном центре. Этого восторга заслужить надо. Слава Богу, что это так! Люди приезжают к нам общаться, учиться, черпать вдохновение. За свое рукоприкладство к фестивалю в течение ряда лет мне не стыдно, это уж точно! Вижу рост и физический, и духовный: в прошлом году мальчонка выступал со своими стихами – метр с кепкой, нынче уж мужик! Растут люди! Естественно, хотят, чтоб их заметили, где-то что-то прочли вслух.  А там, Бог даст, будет получаться дальше и лучше. Давно я усвоил урок: не выстегиваться, не выпендриваться, не гнобить авторов. Так и в газете было раньше. Народ занимается творчеством, развивается, пишет без отрыва от своей основной работы – это уже хорошо!

- Книги формируют человека. После родителей они на втором месте. У вас, я знаю,  большая библиотека, увлечение звукокнигой. Это основной источник вашего вдохновения, оптимизма, жизненного баланса? Что вы читаете сегодня?

- Моему утомленному сердцу, перехваченному дыханием жизни, более всего импонирует Чехов. Нравится Булгаков, Гоголь. Теперь больше слушаю, чем читаю. Звуковые книги – спасение для людей в очках. Глаза не напрягаются! Да к тому же приятно слушать голоса замечательных актеров, которые с душой читают текст, а не просто барабанят. Выбор сейчас огромен. Но с удовольствием слушаю Антона Павловича.  Помню, раньше довольно часто выступал перед аудиторией разных возрастов и когда называл Чехова на вопрос, кто ваш любимый автор, в ответ слышал аплодисменты. Значит, он многим людям, многим душам соответствует, Антон Палыч! Конечно же, есть другие великолепные авторы. Литература заключается не только в понятии нравится - не нравится, а вот что-то всколыхнулось в душе, встрепенулось в ответ на мысли писателя, сделало тебя другим, лучше. В этом смысл.

- У журналистов всегда, а сегодня особенно, интересных, содержательных, неординарных собеседников мало, по пальцам можно считать. В основном жизненная рутина занимает время. А в вашей газетной жизни как было?

- Любому стоящему журналисту грех жаловаться на дельных, стоящих собеседников. Задача – найти этих сильных, умных, красивых людей.

- А вы их как искали?

- Не торчал в редакции. Могучая сила примера редактора к этому сводилась. Писать, чтоб об этом говорил город, спорил, думал. Хотя пишешь не для этого, любое творчество по сути самолюбиво, честолюбиво. Но если от души – так и получаешь отклик в народе. А коль скоро не сидишь в редакции, поперся в коллектив, цех, делянку, на стройку – вот она, жизнь! У меня в машине всегда была строительная каска – на всякий пожарный. Это тоже мальчишество – дескать, вон какой я! Но она была ВСЕГДА!

- Вы чувствуете, как все равнодушней становятся люди? Я имею в виду читательскую аудиторию Котласа. Не желают вступать в полемику, говорить открыто, письма писать в прессу. Очень трудно собрать народ на публичные слушания. “Зависание” какое-то?

- Я думаю, те, от кого это зависит (глаголом жечь сердца людей), - журналисты, сотрудники масс-медиа, пресс-служб должны плохо спать, переживать, коль народ не идет на мероприятия, в администрацию, в редакции. Конечно, времена меняются, но обратная связь каким образом должна быть? Как узнать настроения, мысли, чувства людей? Мы всегда отслеживали, как народ к нам идет, как пишет. И этот поток был предметом анализа, критики и самокритики.

- Нынче весной в котласском Собрании депутатов развернулись настоящие баталии вокруг кодекса депутатской этики. Ваше отношение к этому каково?

- Да я особых баталий не заметил. Раздули разве что. Но отмахиваться я бы не стал. Кодекс – штука важная. Он формирует и определяет лицо депутата в глазах народа. Он сравним с кодексом журналистской этики. И мы, помнится, отчаянно спорили в свое время о позициях этого кодекса. И в меру своей интеллигентности, воспитанности, законности, справедливости добивались утверждения понятий чести, совести. Меня волнует, что этот важный документ будет использован в своих политиканских проституционных целях некоторыми оппонентами. А чё, дескать, не стукнуть дубиной этого кодекса!

- А что еще вас волнует? Что подсказывает ваш громадный жизненный опыт? О чем переживаете, о чем не спите по ночам?

- Да вроде все банально, обыкновенно. Мне грех жаловаться на недостаток внимания, почтения. Вроде бы всего этого хватает. Раньше активнейшим образом занимался спортом. Регулярно ходил на стадион. На лесные тропы, за город. Для мужиков это удовольствие – разминки, пробежки, подтягивания, отжимания. Приобщил к спорту еще в Коряжме мой старый друг Владимир Никифорович Порохин. Ему нынче 80! Он чемпион мира по легкой атлетике среди ветеранов своей возрастной группы! Сейчас мы в разных местах живем, может, поэтому занимаюсь гораздо меньше. Да еще тут случилось чегой-то, спина затрепетала. Нельзя бы ей, а вот затрепетала.

Политическими играми, интригами я не очень увлечен, это противно моей человеческой природе. Зато с удовольствием бываю в театре, душа отдыхает. Это моя первая любовь, и до сих пор она остается. Театр вдохновляет меня да и других зрителей жить как-то поинтереснее, получше. Моя многолетняя дружба с домами культуры, с работниками культуры, надеюсь, многим на пользу. Хотя, безусловно, не все радует глаз.

- И какие советы вы даете? В чем непосредственно участвуете?

- На правах члена оргкомитетов, советов и комиссий по культуре высказываю свои соображения по сценарию, сюжету различных мероприятий. Участвую в подготовке и проведении праздников, конкурсов, концертов, фестивалей. Я не прошу об этом – приглашают сами. Помните в Библии: много званых, да мало избранных. А для меня это возможность творить.

Есть еще сольвычегодский фестиваль Козьмы Пруткова. Помогать, вести, редактировать книги – все это значительно разнообразит мою жизнь. Однако всегда нахожу повод для самокритики.

...Да, Владимир Васильевич нынче не так бодр телом, как раньше, но дух его молод и могуч. Знакомством, а тем более дружбой с таким человеком можно гордиться, на него впору равняться, стремиться жить так, чтоб каждый из нас в свои 70 мог сказать: жизнь - удивительная штука, и столько еще неизведанного ждет в ней!